Название: Обратная Сторона Реальности
Автор: Strazh_Imperii
Аннотация: Когда твои творения обращаются против тебя самого...
Комментарий: PG, adventure/angst (ВХ, Antst и др.)
Отказ: В повествовании излагаю собственное видение ситуации, отличное от оригинального. События незначительно изменены. Все выводы не воспринимать всерьез.

Обратная Сторона Реальности

Владимир Холстинин с трудом разлепил глаза, пытаясь отойти от сна. Он еще бы поспал, но что-то заставило его вернуться к реальности. Гитарист поежился от холода. Странно. Весь город и вся страна уже давно изнывали от жары, и тут внезапно такое похолодание. Кроме того, было очень сыро. Мужчина хотел встать, но резкая боль в пояснице помешала ему это сделать. Кое-как приняв сидячее положение, Холст хотел выглянуть в окно, однако, бросив взгляд в сторону источника света, Владимир растерял все остатки сонливости в один миг. Вместо привычного окна, занавешенного тонким тюлем, взору арийского главы предстало небольшое зарешеченное отверстие, сквозь которое в помещение проникали неяркие лучи света.
Гитарист резко обернулся, оглядывая то место, где каким-то непостижимым образом очутился. Каменные стены, холодный грязный земляной пол, массивная деревянная дверь на проржавевших петлях. Очевидно, помещение было подвальным, так как сквозь отдушину, играющую роль окна, тонкими струйками стекала по стене влага, размачивая землю и образуя у стены полосу жидкой грязи. В углу валялась охапка прелого сена, распространяющего не очень приятный запах.
Холстинин в недоумении поднялся на ноги, держась за поясницу. Сон на холодном неровном полу имел плачевные последствия. Мужчина попытался открыть дверь, но, естественно, не преуспел в этом деле. На его стуки и призывы никто не пришел. Оставив попытки выбраться из каменного мешка, Петрович стал медленно прохаживаться по тесному помещению, стараясь привести свою спину в норму, хотя бы относительно. Вскоре находиться в вертикальном положении стало уже невыносимо и арийский фюрер снизошел до использования жалких остатков соломы в качестве какой-никакой подстилки, что было гораздо лучше, чем сидеть на голом полу.
Тишина давила на сознание. Владимир пытался восстановить события вчерашнего вечера. Неважно, какое сейчас время суток. Холстинин точно помнил, что находился у себя дома. В тот день группа репетировала вечером, но под конец репетиции разразился скандал. Музыкантам было откровенно лень что-либо делать. Все хотели как можно скорее покинуть студию и разойтись по домам. Будучи вечным передовиком в рабочих условиях, Петрович не давал коллегам продыху, пресекая все попытки завершить работу. Вследствие этого в рядах рокеров поднялся бунт, и репетиция так и не дошла до своего логического конца. Уставший и злой, Холстинин отправился домой. В тот день он решил машину не брать и добирался общественным транспортом. Пока дошел до метро, к нему успела прицепиться какая-то гадалка, весьма подозрительного вида. Послав провидицу в то место, которое неприлично при людях упоминать, фюрер поспешил скрыться в подземке, не обратив внимание на слова цыганки, которая вещала что-то об обратной стороне реальности. Может быть, гитарист и дослушал бы женщину, но ее предупреждение вызвало у него прямые ассоциации с конкурентами в лице группы «Маврик», что вызвало новый приступ ненависти ко всем окружающим. Домой добрался без эксцессов. Вот и все. Каким образом на следующий день он очутился непонятно где, Холст никак не мог понять.
Сколько времени провел мужчина в размышлениях, он не знал. Его часы так и остались лежать на тумбочке в коридоре родной квартиры, а с ними и очень бы пригодившееся сейчас средство связи – мобильный телефон. В прочем, Холстинин и подумать не мог, что утро принесет для него такие сюрпризы.
За дверью послышались шаги. Владимир заметно оживился, выжидательно глядя на дверь. Негромко щелкнул замок, и в помещение вошел высокий бородатый мужчина в черной рясе. На его шее висел массивный золотой крест с распятием.
Петрович, забыв о больной спине, вскочил на ноги и подошел к священнику.
- Раз уж вы тут появились, ответьте мне, где я сейчас нахожусь, а так же почему и зачем, - без лишних предисловий высказал интересующие его вопросы Холст.
Святой Отец предостерегающе поднял руку.
- Сын мой, будь сдержанней. Прими все, как есть. На все воля Господа. Если такая судьба тебе уготовлена, тебе не изменить ее. Не пытайся бежать от Божьего Суда.
- Какая судьба, какая воля Господа? От чего бежать? – Холстинин мгновенно вышел из себя. Ему, закоренелому атеисту, было противно слушать причитания святоши о высших силах. – Я спрашиваю где я, и что я тут делаю, а не прошу совета, как мне быть!
Священник положил руки на плечи Владимиру. Гитарист такого потерпеть не мог и отскочил в сторону, косясь на визитера как на полоумного.
- Не принимай все так близко к сердцу, - продолжил Святой Отец, - все мы смертны. Наша земная жизнь, она лишь прелюдия к другой - жизни небесной. Мы все должны вернуться к Богу. Кто-то раньше, кто-то позже. Волею Господа, ты уже прошел свой путь, выполнил свою миссию, а, значит, твой час настал. Не пугайся неизвестности. Если ты чист душою, ты увидишь Божественное знамение, Лик святой, который станет твоим проводником.
Владимир потерял дар речи. Это был либо кошмарный сон, либо сумасшествие. Каким-то непостижимым образом, он стал героем своей собственной песни. Смертником, доживающим последние часы своей жизни. Ариец попытался взять себя в руки.
- Зачем эти слова? Они пусты. Бога нет и не было. Бог – это лишь утешение для слабых, которым нужно во что-то верить, чтобы иметь стимул жить, утешаться этой верой, надеяться на чудо, - злобно прошипел Холстинин.
- Побойся Господа, вероотступник! – священник перекрестил гитариста, что стало ошибкой.
- А ты сам не боишься? – сквозь зубы проговорил фюрер, пронизывая холодным взглядом светлых глаз возмущенного святошу. – А ты сам не вероотступник, раз кладешь святой крест на человека неверующего, грешного, на человека, для которого твои слова совершенно ничего не значат? Да ты сам не без греха. Так вот, настоятельно тебе советую забиться в укромный угол в своей церквушке и замаливаться СВОИ грехи, а не притворяться эдаким Божьим Посланником, тщетно вразумляя смертников, для которых твои учения ничего не изменят и, поверь, уж никак не облегчат восприятие своей участи.
- Гореть тебе в Аду, убийца! Там тебе и место! – Святой Отец на несколько шагов отступил от разъяренного Холста.
Владимир мрачно рассмеялся, получая удовлетворение от выражения собственных мыслей последователю Слова Божьего. Терять ему было нечего. Если это не сон, то ему оставалось жить последние мгновения, так как в камере с каждой минутой становилось все светлее и светлее.
- Пускай я должен испытать муки ада, пускай толпа на казнь бежит со всех ног. Мне крики ненависти станут наградой! Я буду в смертный час не одинок! – процитировал гитарист ключевые строки песни «Ночь Короче Дня». Песня была написана по роману Альберта Камю «Посторонний», который был одним из любимых произведений Холстинина. Ему были близки чувства главного героя, поэтому фюрер даже не задумывался над тем, что говорить. Вся эта ситуация была ему настолько знакома, что казалось, он играет хорошо отрепетированную роль, при этом всем импровизируя на сцене.
Священник посмотрел на Холста со смесью ужаса и презрения во взгляде. Спустя несколько секунд скрипнули ржавые петли двери и «Святая Ложь» покинула арийского фюрера в гордом одиночестве.
Владимир метался по камере. Воистину, ночь короче дня. Чем светлее становилось небо, тем ближе был час казни. Вот, послышался звон ключей. В камеру вошли двое дюжих мужчин в плащах. Гитарист не сопротивлялся. Он знал, каким должен быть конец истории и не пытался ничего менять. Ему связали за спиной руки и вывели в коридор.
Солнце уже поднялось над горизонтом, наполняя своими сияющими лучами узкие улочки небольшого старинного городка. Вот в чем было неточность. «Ночь Короче Дня» повествовала о временах не столь отдаленных, когда Холстинин, очевидно, очутился в средневековье. В принципе, временной разрыв не менял сути.
Арийца отконвоировали до главной площади города, где возвышался высокий помост, на котором была установлена прочная вышка. Виселица. На площади толпился народ, в ожидании казни. Завидев заключенного, толпа заголосила и заулюлюкала, выкрикивая оскорбления в адрес Владимира.
Фюрер, поднялся на эшафот и рассмеялся глядя на толпу, для которой его смерть должна была стать всего лишь развлечением, неким празднеством. Палач, стоявший возле вышки грубо дернул гитариста за руку, подтаскивая к шесту, под которым стоял небольшой бочонок, на который Холст добровольно встал, все так же ухмыляясь. Палач накинул ему на шею петлю и хорошо затянул, во избежание кратковременного ослабления веревки в момент повешенья.
Вот он, момент истины. Никаких слов, никаких предисловий. Бочонок вылетает из-под ног Холстинина, стараниями Палача. Толи веревка была слишком длинной, толи рост музыканта был больше, чем рассчитывали, но Холст, потеряв опору, полуповис в петле, немного касаясь ногами помоста. Казнь в одно мгновение превратилась в мучительную пытку. Веревка туго затянулась на шее, принимая на себя половину веса Владимира, сдавливая горло, перекрывая доступ кислороду.
Смысл повешенья состоял в том, что при резком падении, с петлей на шее, позвонки не выдерживали рывка и ломались, что приводило к смерти. А в более ранние года, в качестве пытки использовали метод медленного удушения, когда перекидывали веревку через ветку дерева, или через несущую перекладину на виселице, и начинали тянуть, медленно душа приговоренного.
Примерно такое сейчас происходило и с арийским гитаристом, который из последних сил пытался устоять, дабы не быть удушенным. Но, судьба отвернулась от основателя легендарной группы. Давление на шею возрастало, сознание замутнялось. Холст уже не мог видеть, а в глазах мерцали светлые точки, что свидетельствовало о резком увеличении давления в головном мозге. Шум толпы казался далеким, даже каким-то умиротворяющим. Владимиру захотелось просто закрыть глаза и отключиться, что он и сделал.

***

Сильные порывы ветра били в лицо и трепали волосы арийского основателя. Поднявшаяся в воздухе пыль запорашивала глаза. Зажмурившись, Холстинин шел против ветра туда, где скопился народ. Очевидно, надвигалась буря. У гитариста появилось странное и очень неприятное ощущение того, что сейчас что-то произойдет, нечто страшное, что может понести за собою тяжкие последствия. Небо стремительно темнело, заволакиваемое тяжелыми серыми тучами.
Впереди, на возвышавшемся холме собралась толпа народу. Над головами людей возвышались три деревянных креста, на которых были распяты люди. Владимир остановился, так и не дойдя до лобного места. Став в стороне от дороги он во все глаза смотрел на происходящее на горе. Длинноволосый бородатый мужчина, находящийся на центральном кресте казался ему очень знакомым. Несчастный, похоже, что-то кричал. Рядом стоящий человек, очевидно стражник, ударил распятого копьем промеж ребер. Даже с приличного расстояния, Холст увидел, как полунагое тело смертника обагрилось кровью из глубокой раны. Ариец с ужасом узнал в мужчине Иисуса Христа. Нет, это безумие! Этого не может быть! Холстинин не понимал, как мог попасть в этот кошмар. Красивая религиозная легенда в один миг обратилась в ужасную реальность. Гитарист судорожно провел пальцами по шее, грубо касаясь поврежденной кожи. Почувствовав ноющую боль, мужчина отдернул руку. Виселица не была сном. Но как он выжил? Почему он сейчас собственными глазами наблюдает распятие Христа на Голгофе? Вопросов становилось все больше и больше, а ответов не находилось.
Ветер усилился. Небо приобретало зловещие красноватые оттенки, будто бы тяжелые серые тучи наполнялись кровью. Христос что-то снова закричал и безжизненно уронил на грудь голову, увенчанную венком из терна. Ариец вздрогнул, предчувствуя недоброе. К своему стыду, он не знал всех подробностей распятия, не счел нужным читать священное писание, хотя бы для общего развития. Грянул гром, казалось, разверзнутся небеса. На несколько мгновений в небе проявился ужасающий демонический лик. Параллельно с этим явлением сквозь завесу туч пробрались несколько лучей света, рассеяв бордовые оттенки. Многие из наблюдающих пали ниц перед распятым Иисусом, уверовав, что он есть истинный Сын Божий, каясь перед умерщвленным спасителем.
Владимир не мог отвести глаз от происходящего. Картина была настолько впечатляющей, что зачаровывала его, пробуждая доселе неизвестное гитаристу чувство благоговейного страха. Внезапно Холст почувствовал, что сзади него кто-то есть, и обернулся, с трудом отрываясь от созерцания разбушевавшейся над Голгофой стихии. Ощущения в паре с тонким музыкальным слухом его не подвели. В нескольких метрах от него стоял высокий мужчина. Длинные кудрявые черные волосы развивались на ветру, скрывая лицо. Небольшая плоская шапочка – кипа, едва держалась на голове, завлекаемая порывами ветра. Несмотря на то, что человек был одет как и все иудеи того времени, что-то его отличало от остальных. Фюрер настороженно смотрел на незнакомца. Он прекрасно помнил, что шел по пустынной дороге, за ним никого не было. Он не смог бы пропустить момент, когда мужчина подошел к нему.
Человек со скучающим видом смотрел на Холстинина. Ариец неуверенно кивнул в знак приветствия. Незнакомец ухмыльнулся.
- Предпочитаешь наблюдать с расстояния? – тихо, но очень четко спросил «иудей», - Почему же не подойдешь и не поклонишься распятому Господу, как и все эти глупцы?
Владимиру показалось, что эта личность, в одно мгновение ставшая ему неприятной, знала о происходящем намного больше, чем он сам.
- Я не верю в существование Бога. Его нет.
Холст холодно окинул взглядом мужчину.
- Но ты собственными глазами сейчас наблюдаешь казнь самого Иисуса Христа. Неужели, даже таких доказательств тебе мало? – незнакомец недобро усмехнулся.
Гитарист не нашел, что ответить. Он не знал, с кем имеет дело, знал только, что это явно не персонаж этой древней религиозной легенды. Арийский глава не мог заставить признать себя реальность ситуации. Да и на реальность это было мало похоже. Даже если этот ужасный мир – мир песен Арии, тогда какой смысл верить в то, что было создано самостоятельно, на основе преданий? Но высказать эту мысль собеседнику Холстинин банально побоялся. Слыть полоумным ему не льстило.
Не дождавшись от Владимира ответа, черноволосый мужчина продолжил:
- Сегодня утром Понтий Пилат пытался спасти Иисуса. Прокуратор предложил людям выбрать, кого помиловать. Обычно отпускали одного из преступников. Понтий дал народу выбор между Христом и Вараввой – вором и убийцей. Толпа выбрала преступника, и обрекла на смерть невиновного. Пилат не хотел брать на свою совесть смерть человека, чья вина была только в вере. Но только ли в вере?.. – в глазах незнакомца, казалось, заплясал какой-то демонический огонь, - Иисус не безгрешен, как считали многие сейчас, и как будут считать еще очень долго, на протяжении столетий, тысячелетий. Его жизнь окупилась смертью сотен новорожденных. Царь Ирод, с которым Христос успел увидеться сегодня, перед казнью, узнав от волхвов о грядущем рождении Царя Иудейского, приказал убивать всех рождавшихся младенцев. Много невинной крови пролилось. На этой крови и начал Иисус свой путь. Сын Божий спасен и через три дня вознесется в Царство Небесное, воскреснув из мертвых. А Ирод еще тогда, тридцать три года назад, подписал сам себе приговор. И не один он. Пройдет не так уж и много времени, как Понтий Пилат покончит с жизнью, бросившись в воды глубокого озера. Думаю, причина тебе известна, не так ли? Видишь, эта история запутана. Нельзя сразу разобрать, кто прав, кто виноват. Нельзя распределять людей по количеству грехов. Даже на самой чистой, на первый взгляд хрустальной душе, есть свое пятно, которое не смыть смирением.
Холст во все глаза смотрел на лже-иудея. Кажется, он начинал понимать, кого видит перед собой. Поначалу гитариста напрягало то, что незнакомец выкладывал совершенно не интересную ему, фюреру, информацию, но потом, услышав в словах мужчины знакомые нотки, он включил свое внимание на максимум, с каждым последующим словом убеждаясь в правоте своих догадок. Но таков ли Антихрист? Владимиру вспомнились декорации и оформление к выступлению Арии с симфоническим оркестром, когда на фоне показывалось уродливое маленькое существо с неестественно скривленными усохшими ногами, оканчивающимися копытами, с острыми крыльями за спиной. А сейчас он видел перед собой обычного мужчину, ни чем не отличающегося от простых смертных. Конечно, что-то необычное в нем было, но это не бросалось в глаза.
Холстинин растеряно кивнул в знак согласия со словами Нечистого. В том, что это был именно сын Сатаны, Петрович уже не сомневался. Слишком много было совпадений.
- Откуда ты это знаешь? Как ты можешь загадывать на будущее, да еще и с такой уверенностью? – изобразил удивление гитарист, пытаясь хоть как-то поддержать беседу, а не отмалчиваться.
Антихрист поднял глаза к небу, прищурившись, всматриваясь в грозовые тучи. В темных, почти черных глазах, отразились яркие вспышки многочисленных молний, сверкавших над Голгофой.
- Я не загадываю. Я знаю.
- Кто ты? Ты провидец? – внезапно арийцу стало не по себе. Только сейчас он подумал, что Нечистому, наверняка известны его истинные мысли, а, значит, разговор может закончиться не так мирно, как начался.
- Можно сказать и так, если тебя такой ответ устроит. Хотя, я знаю, что это не так. И ты знаешь, что я не отвечу тебе прямо.
Внезапно хлынул сильнейший ливень. Плотная стена дождя в одно мгновение скрыла видимость в радиусе метра. Холст не видел лица Сына Дьявольского, но чувствовал на себе его пронзительный взгляд.
- Да, я понимаю, - сказал фюрер, повышая голос, дабы его было слышно сквозь шум бури.
- В таком случае, я оставляю тебя, - тихий голос Антихриста, казалось, звучал в самой голове Владимира, - скажу только одно: у тебя не так много времени осталось. Используй это его с умом...
Темная, едва различимая фигура неожиданного демонического визитера, скрылась за завесой бушующей стихии.
Холстинин долго вглядывался в ту сторону, где скрылся из виду Нечистый, силясь увидеть его, но тщетно. Гитарист пытался понять, что же имел в виду младший Дьявол, когда сказал об оставшемся времени. В голову ровным счетом ничего не приходило. Было понятно только одно – этот персонаж появился здесь не случайно, равно как и сам арийский основатель. Их встреча была спланирована. Но кем? И зачем?.. Что хотел донести до него сын Сатаны? За его словами скрывался некий иной смысл, который еще предстояло понять.
Холст откинул назад налипшие на лицо мокрые волосы и, пытаясь противостоять буре, медленно, шаг за шагом, пошел к лобному месту. Насквозь промокший плащ путался в ногах, сковывая движения. На холме уже не осталось людей. Все поспешили скрыться, спасаясь от гнева небес. Сгущалась тьма. Владимир подошел к кресту, на котором был распят Христос. Даже столь сильный ливень не смог смыть с лица и тела узника запекшуюся кровь от многочисленных ран и увечий, полученных за последние сутки. Над головой спасителя была прибита табличка, на которой было что-то написано на трех языках, в коих ариец силен не был. Он протянул руку и провел пальцами по мокрой древесине креста, занозя кожу. Все казалось настолько реальным... Гитарист в последний раз взглянул в лицо Спасителю. Странные чувства возникали в нем, все настойчивей и ярче. Ему хотелось поверить, но он не мог пойти против того, что считал истиной долгие годы. Религия – всего лишь одна из форм мировоззрения, акцентирующая внимание на вере в сверхъестественные силы и их влияние на жизнь человека. Христианство сформировалось в середине первого века, да и то, как движение угнетенных рабов, кому просто необходимо было верить во что-то, что могло бы морально поддержать их дух.
- Но... Если это не так... Если все, что я сейчас вижу, происходило на самом деле, - тихо промолвил Холст, глядя на озаряющееся вспышками небо. Мужчина резко развернулся и поспешил уйти с Голгофы. Его путь был туда, откуда он пришел. Неважно, куда он вернется. Лишь бы подальше отсюда, от этой ужасающей реальности. Холстинин начинал понимать, что хотел до него донести Антихрист. Иисус Христос действительно существовал. Это была не просто легенда. Это были реальные события. Но, смысл заключался в том, что воспринимать Сына Божьего можно было по-разному. Для кого-то Иисус открыл ранее скрытую в глубинах души истину, для кого-то стал учителем, для кого-то – спасителем, а для кого-то это был безумец с утопической философией бытия. Каждый видел его по-своему. Почему Пилат Понтийский бросился в озеро вскоре после распятия Христа? Да потому, что затронул Сын Божий в жестком прокураторе нечто человеческое, что было тщательно замаскировано долгие годы. Пробудил Спаситель в Пилате некие чувства, которые вывели самосознание этого человека на совершенно новый уровень. Даже если не был Иисус Богом в прямой его сущности, был он великолепным философом, психологом, лекарем, человеком многосторонне образованным и талантливым. Был личностью, заслуживающей уважение.
Владимир уже почти бежал, силясь как можно скорее покинуть страшное место, силясь отвлечься от противоречащих его собственным истинам мыслей. Размытая глина на дороге сыграла свою злую шутку. Гитарист поскользнулся и, не удержав равновесия, рухнул в грязь, ударяясь затылком о выступающий камень. Удар был достаточно силен и фюрер, в попытке подняться, почувствовал сильное головокружение и, почти сразу же, потерял сознание.

***

Палящие лучи солнца нещадно грели раскаленную сухую землю. Холстинин открыл глаза и тут же зажмурился, ослепленный ярким светом. Наконец-то поднявшись на ноги, ариец попытался оценить ситуацию. Куда его снова занесла судьба? На огромном расстоянии до самого горизонта не было абсолютно ничего. Только серый, пожженный солнцем грунт. Не было ничего живого. Ни травы, ни кустов, ни деревьев. Пустыня... Изображение плыло перед глазами. Стоял нестерпимый зной, от которого вибрировал воздух. О прошедшем путешествии в эпоху начала отсчета годов нашей эры напоминала только засохшая грязь на старом потрепанном плаще по типу тех, которые носили древние иудеи.
- Ну и где Вавилонская башня? – скептически усмехнулся фюрер, вспоминая клип конкурентов на композицию «Вавилон».
Небо было затянуто какой-то странной бледной дымкой. Холст обернулся и увидел высокую решетчатую ограду. Мираж? Нет. Решетка вполне реальная и ощутимая. Владимир прошел несколько десятков метров вдоль забора, в поисках прохода. Но, казалось, этой стене не будет конца. На каком-то промежутке ограды отсутствовало несколько прутьев. Гитарист использовал этот лаз и смог проникнуть на другую сторону. Только зачем? Все было таким же. Но нет. Почти сразу же начался пологий спуск в низину. Тут был хотя бы намек на жизнь. Жухлая трава под ногами, возвышающиеся деревья с сухими листьями, какие-то строения.
Арийский основатель спустился вниз. Ему бросился в глаза куст, растущий у дороги. Ветки растения потемнели, казались обгоревшими. Листья были высушены, на них проявлялись какие-то белесые образования. Точно такая же ситуация была и с деревьями. Похоже, вся растительность здесь была чем-то заражена.
Холстинин подошел к ближайшему зданию. Металлический бункер. Полустертые буквы на двери значились возле непонятного предупреждающего знака. Мужчина не стал долго раздумывать над неразборчивым текстом и вошел внутрь строения. В помещении не было окон, но и темно здесь не было. Казалось, источником света служили сами стены. Кроме того, тут царила блаженная прохлада. Возле ног гитариста пробежала черная облезлая крыса, выскользнув в щель приоткрытой двери. Холст недоуменно посмотрел вслед грызуну. Было странно видеть в этой мертвой местности нечто по-настоящему живое. Крысы... Переносчики самых страшных болезней. Животные, способные выжить в любых, даже самых неблагоприятных, условиях.
Ариец, терзаемый неприятными предчувствиями, прошел сквозь пустую залу к противоположной двери. И в следующем помещении ничего не было. Проходя сквозь лабиринты коридоров и комнат, Владимир боялся лишь одного – заблудиться в этом безлюдном бункере, который, казалось, существует обособленно, независимо от всего остального, подчиняясь каким-то неведомым законам. Послышался отдаленный вой. Мужчина вздрогнул и остановился на развилке в одном из коридоров. Не в силах определить источник звука, Петрович поспешил дальше, стараясь как можно быстрее пройти здание. Но с ним начало твориться что-то странное. То и дело ему казалось, что что-то его преследует, неотступно следуя за ним, шаг за шагом, куда бы он ни шел. Потом перед глазами поплыли смутные образы. Какие-то лица то появлялись перед глазами фюрера, то исчезали. Начинала болеть голова, появилось ощущение тошноты. Образы, плывущие в сознании, становились с каждым мгновением все четче и все ужасней. Владимиру хотелось забиться в угол, отстраниться от этого всего, но, инстинкт самосохранения гнал его дальше. Он уже жалел, что зашел в этот бункер. Мистика? Нет. Что-то другое...
Последняя дверь, и яркие лучи солнца снова ослепили глаза гитариста. После слабого зеленоватого свечения стен в помещениях, глаза болезненно реагировали на дневной свет. Видения и образы понемногу отходили на задний план. Холстинин нервно постукивал пальцами по стене строения. С этой стороны бункера, на массивных дверях был желто-черной краской выведен знак радиации. По недолговременному опыту, полученному за сегодняшний день во время путешествий во времени и пространстве, Холст понимал, что должен знать, где находится. На что похоже это место? Гитарист перебирал в голове арийский репертуар, начиная с момента основания группы. Последний Закат? Возможно. Нет, не то. Химера?.. Тоже не то. Мертвая Зона...
Из всего, пришедшего на ум, только Мертвая Зона более-менее повторяла суть происходящего.
Ариец оглядел пространство с этой стороны здания. Все было таким же. Потрескавшаяся от палящего солнца земля, сухая трава, сухие деревья с обугленными стволами. Рядом в нескольких десятках метров стояло еще одно строение, мало чем отличавшееся от того, в коем побывал Владимир. В воздухе чувствовался странный запах. Было тяжело дышать. Казалось, с каждым вдохом в нос попадала какая-то пыль, от которой невозможно было избавиться. Конечно, смысл песни, на которой остановился Холстинин в своих размышлениях, был совершенно иной с другими, отличными от этих образами. Но подыскать более точный вариант было невозможно.
Арийский фюрер меланхолично оглядывал территорию, в поисках хоть малейшей подсказки, что делать ему дальше. Похоже, единственными живыми существами в этой мертвой зоне были только он, да парочка облезлых крыс. Холст опустился на корточки, прислонясь спиной к раскаленным солнцем металлическим листам, коими была обшита стена здания. Необходимо было переосмыслить ситуацию. Вот и выпал такой шанс...
С чего все началось? Это странное утро началось еще до рассвета в мрачном подземелье за закрытой на ключ дверью. Томительное ожидание, затем встреча со священником. А смысл? Владимир до самого конца не верил в реальность происходящего. Это все казалось сном. Нельзя же в один прекрасный момент стать частью своей песни, главным действующим лицом... У гитариста не было страха. Он не осознавал серьезность ситуации. Для него это была просто игра. Шанс почувствовать себя выше окружающих. Как последствия – грубый разговор со Святым Отцом, мрачное веселье на эшафоте, добровольное принятие смерти. Если это была игра – можно было отыграться, показав себя человеком бесстрашным, гордым. Так Холстинин и сделал. Страх настиг его только тогда, когда петля затянулась на шее, не давая сделать даже мельчайшего вздоха. Тогда, когда безжалостно сжало горло, причиняя немыслимую боль. Тогда ариец вынужден был поверить, и он поверил, но было уже поздно. Что было дальше? После того, как он потерял сознание, Холст не сразу заметил перехода ситуации. Будто бы у него был стерт участок памяти. Обнаружив себя идущим в неизвестном направлении, фюрер поначалу даже забыл, что предшествовало этому. Осознание пришло только тогда, когда он увидел распятых на крестах людей. Но опять же, кто, пребывая в здравом уме и почти твердой памяти, поверит, что находится в 33-ем году от Рождества Христова, да еще и лицезреет казнь самого Сына Божьего? Далее встреча с Антихристом, прозрачные намеки последнего о чем-то, что надо успеть до того, как закончится отведенное время, если так следовало понимать Нечистого. Сильнейшая гроза, спонтанное решение подойти ближе к основному месту действий. Странные ощущения, возникшие при виде распятого Иисуса... Все это буквально сводило с ума. Владимир на какое-то мгновение пустил веру в свое сердце, но испугался этого. Затем шли попытки пояснить ситуацию самому себе, успокоить себя. Ариец не мог поверить, что находится в Иерусалиме, но поверил в реальность событий, хотя одно исключает другое. Но и этого хватило. Судя по всему, каждая ситуация была спланирована до того момента, когда Холстинин начинал верить в то, что происходящее реально. В таком случае, сейчас следовало поверить, что и эта мертвая зона реальна. Но он и так верил. Или, все-таки, нет?
Размышления завели Петровича в тупик, ибо вопросов стало еще больше, чем ответов. И самый главный вопрос состоял в том, кто, а главное зачем, устроил фюреру такую милую экскурсию сквозь века. Следовало отметить, что первые две ситуации были связанны с верой. Может дело в ней? Хотя, каким образом Мертвая Зона будет раскрывать эту веру? А может быть, дело было в восприятии событий? Например, в «Ночь Короче Дня» акцент был сделан на отношении смертника сначала к вере и ее последователям, потом к самой казни, которая ему предстояла. Но не раскрывалась тема отношения к неминуемой смерти. Только испытав этот страх, когда понимаешь, что через несколько секунд тебя не станет, Холстинин был освобожден неведомыми силами. Может быть дело в этом? Тогда можно пояснить и вторую ситуацию. В песнях, связанных с библейскими событиями, раскрывалось то просто факты, без веры, то само неверие, то противостояние Бога и Сатаны. Все было на таком поверхностном уровне, без души... А как получилось в итоге? Антихрист, пусть и очень расплывчато, больше намеками, доказал то, что и Свет и Тьма сопутствуют, идут бок обок. Нельзя не верить ни во что, нельзя отрицать существование сверхъестественных сил. Все это есть, просто каждый обращается к тому, что ему ближе. И каждому воздастся потом, по вере его. И с этим моментом ясно. Но опять же, какое восприятие может быть не раскрыто в Мертвой Зоне?
Владимир мотнул головой, пытаясь справиться с легким головокружением. Палящий зной и едкий запах в воздухе одурманивали сознание.
- Может, хватит уже? – устало спросил Холст окружающую его пустоту, - Я прошел через виселицу, я поверил в существование Иисуса. Что еще от меня требуется? Я на все готов...
Гитарист замолчал. Казалось, мертвая зона насмехается над ним, рождая постоянные галлюцинации, вызванные моральным напряжением. Арийскому основателю в этой звенящей тишине чудились далекие голоса.
Мужчине вспомнилась провидица возле входа в метро. Что она говорила? Он не помнил точно ее слов. А вдруг, это и есть та самая «обратная сторона реальности», которую упоминала цыганка?
Над головой фюрера пролетела крупная птица, издав громкий крик, заставивший Холстинина вздрогнуть. Он поднял глаза и проследил за полетом еще одного живого существа, которого здесь не должно было быть. Случайная крылатая гостья пролетела еще немного и села на край невысокой стены, сложенной из неровных камней. Стена... Ее ведь не было...
Ариец с трудом поднялся на ноги. Где-то там был выход, и этот выход открылся только сейчас. Неужели его закинули в это гиблое, смертельно-опасное своей радиацией место только для того, чтобы он переосмыслил произошедшее, сделал выводы, осознал, где находится? Каждый шаг давался с огромным трудом. Похоже, Мертвая Зона не хотела отпускать своего пленника. Владимир возвел глаза к небу, мысленно прося помощи у тех самых сверхъестественных сил, в которые его заставили поверить. Еще несколько шагов, сделанных из последних сил и вот, рука уже тянется к железным воротам, служащим выходом отсюда.
- Что дальше будет – неизвестно. Хотя не трудно предсказать. Какая жизнь – такие песни... – тихий голос гитариста казался непростительно громким в давящей тишине. За последний час Холсту довелось прочно попытаться связать свою жизнь с песнями. Именно от них зависела дальнейшая судьба, дальнейшие передвижения. Беглый взгляд на забор. Там, где сидела птица, сверкала на солнце металлическая фигура орла, служащая, очевидно, украшением на входе.
Приготовившись к худшему, Петрович шагнул в ворота, навстречу неизвестности.

***

Казалось, кто-то включил звук. Загудели моторы машин, послышался уличный гомон. Арийский фюрер видел перед собою Москву. Современную, такую родную... Мужчина обернулся назад. Вместо железных ворот, он увидел пустой тупиковый дворик с двумя мусорными баками под кирпичной стеной. Внезапно вернулись силы, пропали тошнота и головокружение. Да и старого потрепанного иудейского плаща на нем тоже уже не было. Мимо проходили люди, не обращая внимания на стоящего в недоумении посреди улицы музыканта. Были сумерки. В городе уже зажглись огни и неоновые вывески магазинов. Все было как вчера, когда гитарист возвращался с репетиции. Да и дворик за его спиной был не так далеко от Ария-Рекордс. Ничего не понимая, не в силах поверить, что все закончилось, Холстинин смог наметить только один маршрут – дорогу к дому. Родная квартира, даже в каком-то призрачном мире, будет все равно аспектом успокаивающим. Да и вроде в арийском репертуаре не было ничего, что могло соответствовать такой обстановке...
- Ты выходишь из сада живым, но в сердце мертвая зона... – прошептал Владимир и медленно двинулся к метро, готовясь к тому, что и это все может быть иллюзией.
У самого входа в подземку к Холсту подошла та самая цыганка, как и в прошлый раз. Ариец в замешательстве остановился.
- Хочешь, погадаю, милок? – лукаво спросила женщина, подмигивая гитаристу.
- Ммм... Простите, у меня совсем нет времени, мадам... – неуверенно ответил мужчина.
- На нет и суда нет, - пожала плечами провидица, - Одно только скажу тебе напоследок. Будет в твоей жизни момент, когда ты столкнешься с обратной стороной реальности. Опасайся этого. Она изменит твой мир. А теперь иди с Богом, куда следовал.
- Я знаю... Знаю, что помимо того мира, к которому мы привыкли, который своими руками построили, есть еще одна его сторона, скрытая, отличная от нашего понимания, но кроящая в себе много вопросов и ответов, которые не входят в нашу жизнь в обычной повседневности. Если Вы об этой реальности, я не страшусь ее.
Холстинин пребывал в замешательстве. Казалось, говорил он не по своей воле, хотя, эти слова соответствовали его новым принятым истинам.
Женщина усмехнулась. – Если ты принимаешь это, тогда ты мудрый человек. Иди своею дорогой. Поспеши, ты ведь куда-то опаздываешь...
- Да... Всего доброго... – Ошеломленный Петрович быстрым шагом направился к метро, лишь бы подальше от событий прошлого дня. Перед тем, как скрыться за стеклянной дверью входа в подземку, Владимир обернулся. К цыганке ухмыляясь подошел высокий мужчина. Длинные черные волосы с мелкой завивкой, на голове кожаная кепка, по какой-то необъяснимой причине немного приподнятая. Хайрастый взял провидицу под руку, и парочка скрылась в толпе людей, выходивших на остановке из автобуса...